Проза. Рассказы

Советские времена восьмидесятых. Молодые люди отстаивают свою позицию. 
Психушка. Разговор в обкоме. О том, как это было, и напоминает рассказ.  

"Диссиденты"

1.
Разбудил Риту пронзительно звенящий будильник, купленный еще на стипендию. Так хотелось немного понежиться в свое кровати, только вчера она приехала в город, домой к маме, из районного центра, где теперь работала корреспондентом местной газеты. Рита в вузе специализировалась по журналистике, проходила практику в отделе культуры этой газеты, вот по окончании учебы редактор и послал запрос на нее в университет. Однако не просто в гости пожаловала домой, вызвали Риту в обком партии. Она вспомнила, что нужно поторопиться, и начала поспешно собираться.

Крутясь перед уходом у зеркала, Рита, высокая стройная девушка в строгом коричневом костюме и туфлях на шпильке, подметила, что похожа на учительницу, только очков не хватает. Быстренько распустила пучок длинных светлых волос, подкрасила ресницы и губы. «Так-то лучше», –отметила она про себя.

Уже стоя на остановке, Рита вдруг поняла, что не знает, как вести себя и что говорить там, куда она направлялась.

«Нужно все обдумать», - подумала девушка.

Вспомнила Рита, как месяц назад, вернувшись из командировки по району, застала возле своего общежития бывшего однокурсника Рому Краснова. Пригласила его в комнату. За чаем торопливо Рома рассказал, что попал в сложную ситуацию. Он и его друг, сокурсник Миша, по распределению вуза работали в сельской школе учителями русского языка и литературы. Миша еще вел и часы по рисованию. Поначалу все шло нормально: с учениками и учителями не было у парней особых разногласий. Однако немного позже общение с некоторыми учащимися и учителями дало трещину. Следом и с администрацией школы установились далеко не простые отношения.

2.
Рита вспоминала разговор с Ромой. Пытаясь тогда разобраться, спросила:

- Ром, ну так с чего же собственно все началось?

- Понимаешь, Рит, старшеклассники многие часто не ходили в школу. Кто семечками торговал на рынке, кто дома со скотиной возился. Родители не реагировали, говорили, что для работы в колхозе и этого образования хватит. Но аттестаты об окончании средней школы хотели выдать всем.

- Рома, но ведь они все-таки приходили, пусть даже не всегда, сдавали экзамены. Не пятерки же им поставили. А вдруг потом кто-то из них за ум возьмется, а аттестата нет. Как тогда их жизнь сложится? И потом, что аттестаты за взятки выдавали?

- Да нет, никаких взяток не было. Был там один, отчаянный, с пятого класса пиво пил, на уроках под партой все норовил сидеть. Хулиган. Оставляли в четвертом на второй год, а в пятом перевели: «Чем быстрее уйдет, тем меньше с ним возни». Вот так и рассуждали учителя.
- А вы где были? Пробовали за мальчишку побороться?

- Дома у него были. Отец пьяница, мать вся в синяках, дома ни сесть не на что, ни покушать нечего.

- Видишь, откуда же у парня появится рвение к учебе. Мне жалко парнишку, его бы вам накормить в первую очередь, а не наказывать. Он хорошего-то не видел. Может быть, его хулиганство и есть протест неосознанный против такой жизни. Никому до него дела нет, а здесь и обратят на него внимание, пусть даже негативное.

- Ох, Рит, по-твоему, никому и двоек не нужно ставить. Знаешь, как безграмотно писали там ученики, за голову бы взялась. Многие и до троек не дотягивали. За что им ставить положительные отметки? Вот я и поставил почти всему классу двойки. Да еще и учителя, не лучше учеников, ни самообразованием не занимаются, ни подготовкой к занятиям. Все больше с мужьями - пьянчугами возятся да со скотиной во дворе. Рассказывают детям на уроках только то, что в учебнике школьном вычитают и все. Вот обо всем этом и написали письмо с просьбой принять соответствующие меры в районный отдел образования. Затем было письмо заведующему облоно. Ни те, ни другие ожидаемых мер не приняли.

- Согласна, все это ужасно. Но вот вы, грамотные, умные, начитанные, сколько проработали там? – спросила Рита.

- Целых два года, между прочим, с нас хватит. Мне бы правды теперь добиться.

- Два года и смылись. Так и другие. Но село-то остается. Проблемы все те же. Учителя остаются только местные, которые так со скотиной и прочей домашней работой намаются, что не до самообразования. Воды принести из колодца нужно, постирать, сготовить, у коровы с поросенком убрать, накормить всех. Не так все просто.

- Может, ты и права, но мы по-своему боремся и до сих пор, заметь. Уехали, но писать не бросили. Дошли и до Москвы. Только в ответ на наше письмо меня вызвали на мед. комиссию в и дали заключение: полечиться в психиатрической больнице. Я, разумеется, никак не отреагировал. И пошло, поехало.

Рома рассказал, как однажды рано утром, когда они с Мишкой собрались на работу, к дому подъехала скорая. А дальше как в кино. Вышли дяденьки в белых халатах и насильно Ромку затолкали в машину.

- Прошел «курс лечения» в психоневродиспансере и отпустили восвояси. Что теперь с меня, больного человека взять, - продолжал свою историю Роман.


- Да, неприятная, мало сказать, историйка вышла, - только и смогла выговорить Рита.

- Вот теперь пишу, чтобы это обвинение сняли. Если хочешь помочь мне, подпиши это письмо.

Роман протянул Рите письмо, в котором говорилось о том, что были письма о положении дел в сельской школе, в ответ на которые Романа положили в психиатрическую лечебницу, с чем тот категорически не согласен.

- Ром, не хочу касаться дел в школе, так как я там не была, и знать многого не могу. Напишу только о тебе, надеюсь, это поможет.

Рита в конце письма написала припиской: «Знаю Романа Краснова как честного, порядочного и грамотного студента».

Рома уехал, Риту захлестнули газетные дела. Но через некоторое время редактор ей передал, что нужно ехать в обком.

3.
Подошел троллейбус. Рита, отгоняя от себя тревожные мысли, решила: «Будь что будет, как есть, так и скажу».

Рита сидела в коридоре обкома партии. Ждали приглашенных. Подошли Михаил Ершов, друг и собрат Романа по несчастью и молодой парень, учитель физкультуры из той же сельской школы. Ждали еще их однокурсника Семена Маслова, который работал в областной газете. Но он так и не объявился к назначенному времени.

Рита спросила ребят, почему нет Ромы. На что Миша полушепотом пояснил, что того опять отзвезли именно сегодня в психушку.

Наконец всех пригласили пройти в кабинет.

Тот представлял собой небольшую комнату в два окна. Возле них расположились за столами сотрудники обкома, двое подтянутых мужчин средних лет, чисто выбритых, в темных костюмах, светлых рубашках с галстуками.

Говорил, в основном, один. Второй поддакивал.

- Мы вас пригласили, товарищи, так как вы все подписали известное письмо. Не скрою от вас, что все письма молодых учителей, ваших друзей, мы тщательно разбирали и были сделаны соответствующие выводы. Некоторые факты из письма действительно подтвердились, за что директору школы был вынесен строгий выговор, завучу – выговор. Некоторым учителям поставлены на вид замечания.

Дальше, в ответ на все наши доводы о неправомерности заключения Романа в лечебницу, было зачитано заключение медицинской комиссии о состоянии здоровья нашего товарища. Замечено, что, конечно, им понятно наше беспокойство за товарища и озабоченность его здоровьем, но не нужно мешать его лечению.

Вышли. Рита, не совсем понимала, сумели помочь Ромке или пришли напрасно. Пока она еще не знала, что Рому через два часа отпустят «долечиваться» домой.

Вдруг в вестибюле ребят окликнул Семен Маслов. Он объяснил, что опоздал, и ему не позволили войти.

Рита, оглядываясь на Семена, предположила, что, действительно, может же человек опоздать. Но если Семен нарочно опоздал? Так было весьма для него удобно: вроде и пришел, не струсил, но, в то же время, глаза работникам обкома не мозолил. «Если так, далеко пойдет», - подумала Рита и вышла на улицу.

Сборник: Восьмидесятые
Фото автора: Смотреть на солнце.

© Copyright: Наталья Костянова, 2011
Свидетельство о публикации №21104160597

Рассказ о том, как при любых обстоятельствах оставаться людьми нужно в первую очередь для самих себя. 

Подпись

Рита, высокая светловолосая студентка четвертого курса,  в перерыве между лекциями застыла на лестнице главного корпуса у окна.

Университетский дворик  поздней осенью напомнил ей голодного вузовца перед стипендией, и строки стиха сложились:

           Еще листва разбросана,

           Как слезы поздней осени,

           А в воздухе сгущается зима..

- Маргарита, что стоишь? На занятия опаздываем. Расписание поменяли, сейчас семинар по журналистике. Я в буфете был.

Рита очнулась, это Эдик из ее группы, среднего роста парень в очках с кучерявым чубом и косынкой вместо галстука. «Ну, наверняка, опять  опаздываю».

- Побежали, Эдуард, – отпарировала Рита, - практические в лабораторном?

Добежали до соседнего корпуса, быстро поднялись на третий этаж. Все равно не успели. Отдышались немного. Рита подумала, что кураторша в очередной раз сделает ей замечание за ее брючный костюм: в брюках и джинсах девушкам посещать универ не приветствовалось. Рита, вздохнув, откинула длинные локоны за плечи, Эдик поправил очки. В аудиторию вошли одновременно.

- Сколько раз я говорила Вам, чтобы в брюках на занятиях не появлялись?! - задала риторический вопрос полная маленькая женщина за кафедрой.

- Это Вы мне? – нашелся Эдик.

Ребята дружно рассмеялись. Рита, впервые посмотрев на Эдика с признательностью: «Выручил, и весьма остроумно», прошла и села за последний ряд.

Через год, на выпускном курсе, она вспомнит курьезный эпизод, когда  увидит ту же преподавательницу, рьяную защитницу женских юбок, читающей лекцию в белой кофточке и черных обтягивающих брюках...

Занятие по специальности длилось как обычно: разбирали статьи, выходили «к доске» с домашними заданиями.  Вдруг в классную комнату вошел зам. декана факультета. Пожилой, грузный, с папкой в правой руке, он сразу направился к столу возле "трибуны", показывая левой молодежи, чтобы садились.

Обратился к педагогу:

- Жанна Евгеньевна, Вы не против, если займу несколько минут?

- Разумеется, - замахала та руками.

Раскладывая бумаги, заместитель громким голосом обратился к студентам:

-Товарищи, будущие журналисты, дело у меня к вам весьма важное. Вы на собраниях уже обсуждали творчество некоего писателя С., выступившего против всего того, что нам, советским людям, так дорого и свято, поэтому без лишних предисловий прошу вас подписаться под обращением преподавателей и студентов нашего факультета, в котором осуждаем творчество С. как порочащее советскую действительность. Это абсолютно добровольно. Пожалуйте по одному и ставьте подпись.

Ребята подходили, бегло просматривая лист, лежащий на столе, подписывали.  Группа небольшая, трое болели. Рита задумалась.

- Вы, девушка, выходите
.

Рита встала, помолчала и выдавила, слыша себя как бы со стороны:

- Не могу подписать, я не читала ни одного произведения этого автора.

- Но на собрании Вы присутствовали? – спросил, пока еще вежливо, профессор.

- Была, несомненно, но не читала произведений С..

- Тогда поверьте моему опыту, я обманывать не стану, это порочащие нашу жизнь книги, изданные, между прочим, за рубежом, - продолжал уже с явным раздражением зам. декана.

- Я Вам верю, но не могу подписаться под тем, чего не знаю. Можно ознакомиться с какой-либо из его публикаций?

- Да как Вы смеете мне не доверять! Я танкист, войну прошел, и не могу мириться с ложью автора С.! - с явным негодованием воскликнул зам.

- Мой отец тоже воевал, у него и награды есть, и к Вам я отношусь с уважением. Возможно, у меня будет более негативная оценка творчества С., но, поймите меня правильно, я должна ознакомиться с тем, что он написал, и только потом судить. – Продолжала спокойно настаивать на своем Рита.

- Маргарита права, я тоже воздержусь пока подписывать, - выразил мнение Эдик.

Рита села. В ее поддержку высказались еще двое парней.

- Ну и ну, - только и произнес профессор.

Забрав вместе с папкой обращение с уже состоявшимися подписями, он вышел.

Пара окончилась. Все сидели, молча. Препод, еще не зная, как реагировать, наконец, произнесла:

- Свободны.

- Рит, не дрейфь, ничего не будет, он же сам сказал, что дело добровольное, да и не одна ты.

«Хороший парень, Эд, надежный. И все-таки страшновато», - подумала Рита про себя, а вслух сказала:

- Не ожидала, Эдик, спасибо тебе.

- За что? – переспросил он.

- За «брюки», конечно, - улыбнулась Рита. 

Сборник: Восьмидесятые
Фото автора

© Copyright: Наталья Костянова, 2011
Свидетельство о публикации №21103100971


Метки: Наталья Костянова. Проза